Последний хит Мэй Уэст: вестерн “Моя цыпочка” (1940)
В 1939 г все основные голливудские студии ринулись снимать вестерны. Компания Universal оказалась на этом поприще наиболее рисковой. Для первого опуса она стряхнула нафталин с уже было угасшей звезды Марлен Дитрих. Появился потрясающий комедийный вестерн “Дестри снова в седле” (Destry Rides Again). Вложения в актрису, объявленную консервативной прессой 1938 года “экранной отравой” , оправдались и мир получил ставшую классической киноленту. Второй опус решили сделать ещё рискованней. Для участия в нём пригласили ту, кто возглавлял список “экранных отравительниц” – скандальную Мэй Уэст и уже давно вышедшего в тираж, но ещё популярного, комика У.К. Филдса. Появился проект, получивший на выходе название “Моя цыпочка” (My Little Chickadee).
Мэй Уэст не снималась в кино с 1937 г. Она удачно вложила гонорары в недвижимость и быстро стала одной из богатейших женщин Америки. Это позволило ей вести себя очень разборчиво при выборе проектов. Актриса была привередлива ко всем идеям, кроме своих. Она горела желанием полностью контролировать содержание фильма. Долгие годы борьбы с цензурой закалили женщину, придав уверенность, что она сможет ловко протащить на экран любые щекотливые моменты. Разумеется, к 1939-му году офис киноцензора Йозефа Брина, работал в полную мощь и протаскивание было возможно лишь в виде намёков и интонаций. Но и это виделось огромной победой. Нерешительных цензура просто душила, превращая их фильмы в скучную, много раз тиражированную, последовательность кадров.
В мае 1939-го года Universal обещала актрисе гонорар в 300000 долларов и создала для Мэй Уэст отличные условия для работы. И прежде всего, позволила писать сценарий. Фактически единственным требованием было то, чтобы фильм оказался вестерном. Жанр был на подъёме и приносил хорошие деньги. В помощь актрисе был направлен сценарист Гровер Джонс. Он воплощал её идеи в текст и обертывал в антураж Старого Запада.
Проблемой оказалось то, что свой сценарий написала и вторая звезда фильма – Уильям Клод Филдс. В его истории, названной “Декабрь и Мэй” (December & Mae), он и персонаж Мэй Уэст совместно владели салуном на Диком Западе. Филдс вышел из той же водевильной нью-йоркской богемы, что и Мэй. Он также прославился своими разговорными скетчами и мастерским владением английским языком. Разумеется, он считал, что прекрасно знает, каким должен быть будущий фильм.
Это видение, очевидно, разошлось с видением Уэст и Джонса, потому что, когда студия передала Филдсу их сценарий, он разразился резкой критикой. В августе 1939-го он отослал студийному начальству детальный разбор слабостей предложенного материала. В частности, он заявил, что роль больше подходит Ширли Темпл (актриса-ребенок из фильмов для детей), чем острому на язык У.К. Филдсу. Также неправильной он нашел трактовку персонажа Мэй Уэст, который показался ему пресным.
Филдс попытался полностью отвергнуть конкурирующий сценарий, но у него ничего не вышло. Предположительно, актер не знал, что в создании сценария участвовала Мэй Уэст. Потому что позднее он написал ей письмо, где извинительным тоном заявлял, что “всегда обожал её как автора и актрису и как человека.” За глаза Филдс предпочитал называть Уэст “Клеопатрой водопроводчиков”.
Как бы то ни было, сценарий Филдса отправился на помойку. И хотя он указан как соавтор, Мэй Уэст утверждала, что из его сценария ничего в фильме не использовано. Максимум, что дозволили Филдсу – это исправить некоторые реплики своего персонажа.
Офис Брина держал Мэй Уэст на особом контроле. Сексуальность и популярность её предыдущих лент чрезвычайно пугала цензоров. Когда стало известно, что Universal готовит новый фильм со скандальной актрисой, а сценаристам по слухам дано задание писать “грязно” – Брин поспешил послать на студию официальное письмо. В нём он прямо предупреждал руководство компании, что если Мэй Уэст продолжит утверждать, что самое мощное оружие женщины в мире мужчин – секс, то у картины будут проблемы с прокатом.
В оригинальном сценарии имелись типичные уэстианские моменты – танцы шимми и любовная интрижка с красавчиком индейцем. В офисе Брина их объявили нарушающими Кодекс Кинематографических Правил. Чтобы получить “зеленый свет” от цензоров, шимми и индейца пришлось полностью удалить. Брин продолжал курировать фильм и во время съёмочного процесса, начавшегося в декабре 1939-го года. Дело в том, что многие реплики придумывались по ходу съемок, а именно реплики по большей мере содержали недопустимые, с точки зрения цензоров, “сальности”. Как только Брин получал сведения об очередной “вольности” Уэст, он спешил вмешаться.
То, что попало на плёнку, а именно история красотки Флауэр Белль Ли, по нынешним временам кажется абсолютно безобидным фарсом. Но во времена выхода на экран, даже сам выбор в качестве главной героини той, кого изгоняют из родного города за непристойное поведение с загадочным Бандитом-в-Маске, являлось “перчаткой в лицо” пуританской Америке. Встреча в поезде Кутберта Твилли в исполнении У.К. Филдса и последующий быстротечный брак с ним формируют образ самодостаточной и самоуверенной женщины, которая крутит мужчинами как пожелает. При этом вокруг неё их всегда много, и они обожают её до грани самопожертвования. Кутберт Твилли готов рискнуть головой, и переодеться в разыскиваемого преступника, лишь бы сорвать поцелуй жены, которая его игнорирует. Редактор местной газеты, Уэйн Картер, защищает её от толпы линчевателей. А Бандит-в-Маске делает самый глупый для профессионального грабителя поступок: по просьбе любимой женщины возвращает всё награбленное!
Насколько бурным был съемочный процесс достоверно неизвестно. Ходили слухи, что Уэст и Филдс не ладили. Точно, что один раз был конфликт из-за того, что Филдс явился на съемочную площадку в пьяном виде. Он уже делал так на предыдущих проектах, поэтому Уэст была готова. Подписывая контракт с Universal, актриса предусмотрела своё право удалять со съемок любого, кто придёт на работу под градусом. Она использовала право, и в этот день Филдс не снимался. Однако в интервью прессе взаимоотношения звёзд были радужными. Репортеру New York Times Уэст заявила, что наслаждается гармоничным партнерством с Филдсом.
Определенно, сценарий много раз переделывался и дорабатывался во время съёмок. Легенда гласит, что этим активно пользовался Дик Форан, исполнявший роль Уэйна Картера. Изначально с его участием планировалась лишь пара съемочных недель. По контракту простои не по вине актера оплачивались так же, как и работа. Дик научился хорошо организовывать такие простои. Он приходил к Мэй Уэст утром и нашептывал, что за ночь У.К.Филдс переписал сегодняшнюю сцену так, что смотрится в ней выигрышнее актрисы. Пользуясь правом утверждать все сценарные правки, Мэй запрашивала новый сценарий и отменяла съемки. Вечером Дик являлся к Филдсу и сообщал, что Мэй переписала сценарий и теперь знаменитому актеру практически нечего играть. Филдс возмущался и накладывал на правки Уэст вето, правом на которое располагал по контракту. Так несколько съемочных недель Форана растянулись в несколько хорошо оплачиваемых месяцев.
К концу съёмок У.К. Филдс махнул на всё рукой и ушел в запой. Режиссер ленты Эдвард Кляйн изначально считал, что актер покинул площадку из-за рутинного несогласия сниматься так, как от него требовали, и вернется на следующий день. Но вскоре стало понятно – что Филдса не будет долго. Последнюю треть ленты снимали с дублёром. Пришлось отказаться от крупных планов, а на средних показывать Кутберта Твилли с таких ракурсов, чтобы не было видно его лицо.
Студии удалось сэкономить, использовав декорации того же салуна, что парой месяцев ранее были возведены для “Дестри снова в седле”. Так же как фильм с Марлен Дитрих, “Моя цыпочка” – вышел зажигательной комедией. Но у Мэй Уэст гораздо важнее, что говорят герои, а не то, что происходит на экране. Поэтому, несмотря на все возможности Голливуда конца 1930-х гг, “Моя цыпочка” смотрится, скорее, как экранизация бродвейской пьесы, чем как вестерн. И разумеется, “Моя цыпочка” далека от того, чтобы претендовать на лавры интернационального хита. Многие достоинства этого фильма базируются на изысках английского языка, причем, часто с использованием американского слэнга.
Плод сотрудничества Уэст и Филдса дебютировал на экранах США в начале февраля 1940 года. Большинство критиков сразу же осудило фильм. The Hollywood Reporter написал, что «сюжет не имеет большого значения». New York Times раскритиковала ленту за «в целом неприятный запах, который она источает». Журнал Variety был добрее: обозначив юмор как «тонкий», он предсказал успех картины, благодаря лояльности фанатов Уэст и Филдса.
Variety оказался прав. Кинозрители выстроились в длинные очереди к кассам залов, где показывали “Мою цыпочку”. Фильм не дотянул по сборам до хитов Мэй Уэст 1933-1934 годов, но обогнал все предыдущие кинокартины Филдса. Студия получила неплохую прибыль, крутя ленту в течение многих лет.
Возвращение Уэст на экран было успешным после более чем двух летнего отсутствия. Однако это не стало этапом развития её карьеры. Все последующие предложения студий Уэст отвергла, разрабатывая собственную идею фильма о Екатерине Великой, русской царице, которая избавилась от наскучившего мужа и долгие годы наслаждалась многочисленными любовниками. Лишь в 1943 г. актриса поддалась на уговоры и сыграла в фильме по чужому сценарию. Лента оказалась провальной, и Уэст зареклась повторять этот опыт. На экран она вернулась лишь в 1970-е годы, скорее легендой, чем живой актрисой. Эти фильмы не стали сенсациями, ведь наступило время, когда стало можно говорить о сексе прямо, а не намеками, как привыкла Мэй Уэст.
(с) Свен Железнов
Если вам нравятся вестерны, подписывайтеь на канал и ставьте лайки!
Также читайте:
Вестерн о плохих аболиционистах: “Дорога на Санта-Фе” (1940)
Если бы Тулуз-Лотрек снимал американские вестерны: “Чертовка в розовом трико” (1960)
Хоакин Мурьета на экране: “Робин Гуд из Эльдорадо” (1936)
Ковбои и их подопечные: вестерн “Крутые мужчины” (1955)
Вестерн о золоте конфедератов: “Вирджиния-Сити” (1940)
Вестерн о великом шоумене: “Баффало Билл” (1944)
Вестерн, который должен был рассказать историю Уайата Эрпа: “Додж-Сити” (1939)
