«Никогда не забуду тот страшный случай: я был рад, что попал в госпиталь, когда узнал что там произошло»- откровения разведчика

Разведчик Пётр Николаевич Андреенко в рейдах за линию фронта за всю войну ни одного немца лично не убил. Взял в качестве языка – троих. А вместе с товарищами из разведвзвода – штук 25 языков.

Интересно, что перед самой войной он после музыкальной школы собирался поступать в училище имени Гнесиных. Приезжал к ним композитор Антонио Спадавеккиа из Москвы, прослушал и отобрал четверых человек.

Приехали они в Москву на поезде 21 июня 1941 года. Пошли в училище, зарегистрировались, разместились в общежитии, взяли расписание, какие экзамены и когда надо сдать; и наутро после этого началась война!

Учёба закончилась, не успев начаться. 4 или 5 месяцев дежурили на крышах: обезвреживали зажигательные бомбы, которые фашисты рассыпали на город во время авианалётов. Потом – рыли окопы и блиндажи на линиях обороны: фронт быстро приближался к Москве.

В конце февраля, - начале марта 1942 года, в неполные 18 лет, Андреенко ушёл в армию добровольцем. Целый год пробыл в запасном стрелковом батальоне, в Туле, с такими же юными студентами. Готовили их специально для наступления, с учётом опыта, полученного на этой войне.

Затем направили на фронт, в район города Орла. Там они месяца три простояли в обороне, а потом началась Курская дуга. В наступлении начались серьёзные потери. 3 августа они начали атаковать, и на подступах к Орлу, в селе Лужки, Петра Николаевича ранило.

Осколочное ранение. Но сам добрался до пункта эвакуации. Три или четыре месяца пролечился в госпитале, в городе Арзамасе. Ещё еле ходил, от бинтов не совсем избавился – а его уже выписали и отправили на пополнение в 16-ю гвардейскую стрелковую дивизию; через Смоленскую область под Витебск. Она стояла в обороне, отдыхала, пополнялась и занималась подготовкой к прорыву.

В полковой взвод разведки попал по собственному желанию. Но туда насильно никого и не загоняли, только на добровольной основе. Обычные пехотинцы были на передовой, а разведчики - прифронтовые, располагались километров 5-7 от передовой. В их взводе было 40-45 человек.

Там тренировались, получали задачи: наблюдение, выявление фронта. Где часовые меняются, где минируют, откуда стреляют немецкие миномётчики. Где ДОТы, ДЗОТы - а они были замаскированы, и до поры до времени остерегались стрелять, чтоб не обнаружить себя. Всё это нужно было нанести на карту, всё это было рутинной работой разведчиков до наступления.

Между разведками тренировались, особенно в рукопашной. Этим занимался специальный инструктор, из армии или дивизии. Отрабатывал с разведчиками снятие часового, бой с ножом, винтовкой, блокирование вытаскиваемого пистолета, и т.п. упражнения.

Во время наступления – пехота после артподготовки шла вперёд до немецких окопов, и разведчики уже были обязаны быть тут. Они перегоняли солдат и шли дальше в тыл. Для розыска всевозможных документов, пленных; узнавать, где какие части находятся.

Медаль «За отвагу» Пётр Николаевич получил за такой эпизод. Наткнулись на дым из хорошо замаскированного блиндажа. Один из разведчиков аккуратно опустил 2 гранаты в дымящую трубу. После взрывов ворвались. В блиндаже было человек 5 убитых, и живые – гауптман (капитан) и солдат. Скрутили их, забрали все бумаги, которые удалось найти. И ходу – на свою сторону. забрали. Потом дают первую медаль «За отвагу», с формулировкой: «За добытые ценные сведения».

В разведку за линию фронта ходили группой из 6-8 человек. Обязательно – с сапёром, связистом. Главные - три человека, опытные и уверенные в себе, которые непосредственно языка захватывают. Остальные – группа прикрытия.

Ну, а повседневная работа – будь то перед боем, или идти за языком, или вообще нечего делать – это постоянное наблюдение за фронтом, в обязательном порядке.

Обратно в пехоту можно было вернуться легко. Что-нибудь натвори, и сразу же вернёшься. Но, если хороший разведчик, то никогда не отчислят, - офицер за него будет стоять горой. А плохого - не жалко.

Обязательно выявляли минные поля, если придётся за языком идти. Потому что, если попасть на мины - всё, пропал. Ходили в рейд даже в ночь с 31 декабря на 1 января. «Немцы пили невыносимо, губные гармошки играют, поют, кричат», - рассказывает Пётр Николаевич. При отходе никогда своих не бросали – ни раненых, ни убитых. Это была такая бесспорная заповедь в разведке: нельзя оставлять своих.

Был и такой курьёзный случай. Захватили здорового мужика в белом маскхалате. Посчитали, что он немец. И ведь у него немецкий автомат был! Взяли, немедленно кляп ему и шли по-быстрому. Группы прикрытия прикрыли и отошли. Привели его на КП. Автомат у него отобрали. Дежурный приказал вызвать начальника штаба и переводчика, побежали.

Один разведчик сказал: «Ну, теперь я за него медаль получу». Тот кляп сорвал, заматерился на него: чёрта с два ты медаль получишь! Оказалось - дагестанец, сапёр из другого полка. Не было согласованности – две группы пошли в поиск, и вот таким курьёзным образом пересеклись.

Случаев, когда разведчиков использовали как простых пехотинцев, у них в полку не было. Всегда командир полка держал разведвзвод недалеко от своего штаба и использовал только для разведки.

Однажды немцы их загоняли глубоко на свою территорию.

В этом случае разведчики не пострадали, а вот второй случай страшный был. Уже без Петра Николаевича. Он после тяжёлого ранения лежал в госпитале в Тамбове: одна нога в гипсе, другую пришлось ампутировать.

Написал своим, что отвоевался. А ему отвечают из полка по полевой почте: «Петя, тебе повезло! Наших немцы всех угнали в тыл, окружили и перестреляли». Это уже было под Черняховском, все погибли, никого не выпустили.

В том последнем для Петра Николаевича разведвыходе участвовало 8 человек. Андреенко захватывал языка, он же и тащил его назад, через проволоку. Группа прикрытия вступила в бой. Вдвоём с напарником и с немцем-языком дошли до половины нейтральной полосы, и тут их настиг миномётный обстрел. Пётр Николаевич был тяжело ранен осколками, немец тоже.

⚡В 1945 у австрийских девушек спросили: «Что вы будете делать, когда придут русские?»- ответ просто не укладывается в голове!

Выбежали наши солдаты: раненых Андреенко и языка схватили, унесли. А напарника, Тардова (бывшего штрафника) – убило в перестрелке.

Как себя немцы вели, когда их захватывали? Сопротивлялись только поначалу. Как только поймёт – что всё, попался, - становится смирным. Может в 1941-м они ещё воинственные были, а в конце 1943-го / в 1944-м, когда Андреенко начал служить в разведке – уже весь гонор с них сошёл.

Про эпоху своей молодости Пётр Николаевич говорит так:

«Сейчас обвиняют Сталина во всём, а это время такое было - выжить надо было. Хоть и говорят, что тогда были гулаги-мулаги, а что, сейчас меньше народа по лагерям сидит, что ли? Тем более, почти все другие страны как были к нам настроены? Черчилль и не скрывал: жаль, говорит, что не задавил Советское государство в самом начале. Время такое было!»

Это Владимир «Две Войны». У меня есть Одноклассники, Телеграмм. Пишите своё мнение! Порадуйте меня лайком